Молочница и крынка молока

Ñîêîëîâ Ï. Ï. Äåâóøêà ñ êóâøèíîì. Åêàòåðèíèíñêèé ïàðê Öàðñêîãî Ñåëà, 1816

      Äåâóøêà ñ êóâøèíîì (Ìîëî÷íèöà) — ôîíòàí â Åêàòåðèíèíñêîì ïàðêå Öàðñêîãî Ñåëà â Ñàíêò-Ïåòåðáóðãå (àâòîð ïðîåêòà — À. À. Áåòàíêóð, ñêóëüïòîð — Ï. Ï. Ñîêîëîâ), ïàìÿòíèê àðõèòåêòóðû íà÷àëà XIX âåêà ôåäåðàëüíîãî è ìåæäóíàðîäíîãî çíà÷åíèÿ.

        Ïåðâîíà÷àëüíî â ýòîì ìåñòå íàõîäèëñÿ ðîäíèê, ñëóæèâøèé íà÷àëîì ðó÷üÿ Âàíãàçÿ. Ïðè Åêàòåðèíå II ê ðîäíèêó ïîñòðîèëè êàìåííóþ ëåñòíèöó, à íàä ñòðóåé è äåðåâÿííûì æåëîáîì, ïî êîòîðîìó îíà òåêëà, áûëà óñòðîåíà àðêà íà êîëîííàõ.

        1808—1810 ãîäàõ òåððèòîðèþ ìåæäó Áîëüøèì ïðóäîì è Ãðàíèòíîé òåððàñîé ïðåâðàòèëè â óñòóïû, áûëè ïðîëîæåíû äîðîæêè, à óñòüå áîêîâîãî êàíàëà ïðåâðàòèëè â ôîíòàí (ïðîåêò èíæåíåðà À. À. Áåòàíêóðà). Ôîíòàí áûë çàïóùåí â 1810 ãîäó ê ñòîëåòèþ Öàðñêîãî Ñåëà. Ñòàòóþ ñîçäàë ñêóëüïòîð Ï. Ï. Ñîêîëîâ. Ïåðâîíà÷àëüíî îíà áûëà àëåáàñòðîâîé.Áðîíçîâàÿ ôèãóðà «Ìîëî÷íèöû»  ïîÿâèëàñü âî II ïîëîâèíå 1816 ãîäà. Îíà áûëà îòëèòà èç áðîíçû â Àêàäåìèè õóäîæåñòâ.Ñàäîâûé ìàñòåð Èîãàíí Áóø ñîçäàë âîêðóã ôîíòàíà ðîìàíòè÷åñêèé ëàíäøàôò.

        Äâîðöîâî-ïàðêîâàÿ àäìèíèñòðàöèÿ äîëãîå âðåìÿ íå çíàëà òî÷íî ìåñòà, îòêóäà ïîñòóïàåò âîäà â ôîíòàí.  1877 ãîäó ñòðóÿ èç êóâøèíà âäðóã ñòàëà èñ÷åçàòü, îáíàðóæèëîñü, ÷òî ÷åðòåæåé âîäîïîäâîäÿùåé ñèñòåìû íåò. Ñïåöèàëüíûå èññëåäîâàòåëüñêèå ðàáîòû áûëè ïîðó÷åíû èíæåíåðó ×åðíÿâñêîìó. Åìó óäàëîñü âûÿñíèòü è çàôèêñèðîâàòü íà ÷åðòåæàõ ñèñòåìó âîäîñíàáæåíèÿ, óñòðîåííóþ Áåòàíêóðîì. Ñèñòåìà áûëà ïðèçíàíà ðàöèîíàëüíîé è ïîòðåáîâàëà ëèøü íåçíà÷èòåëüíîé ðåêîíñòðóêöèè.

      Ïåðåä íåìåöêîé îêêóïàöèåé ñòàòóÿ áûëà çàðûòà, ïîýòîìó íå ïîñòðàäàëà, íî ðàçáèòûé ñîñóä áûë óòðà÷åí. Âî âðåìÿ Âåëèêîé Îòå÷åñòâåííîé ñèñòåìà âîäîñíàáæåíèÿ ãîðîäà áûëà óíè÷òîæåíà, à ôîíòàí ñòàë åäèíñòâåííûì èñòî÷íèêîì ïèòüåâîé âîäû äëÿ æèòåëåé Öàðñêîãî Ñåëà è îêðåñòíîñòåé.

 Â 1945 ãîäó ñêóëüïòóðó âåðíóëè íà ìåñòî, â 1951 ãîäó áûë çàíîâî ñîçäàí ðàçáèòûé êóâøèí, èç êîòîðîãî âíîâü ïîëèëàñü âîäà. Â íàñòîÿùåå âðåìÿ ïîäëèííàÿ ñòàòóÿ íàõîäèòñÿ â ôîíäàõ ìóçåÿ, à â ïàðêå ñòîèò êîïèÿ, êîòîðàÿ áûëà èçãîòîâëåíà â 1990 ãîäó.
          Ñòðîéíûå ïðîïîðöèÿ òåëà è àíòè÷íîå ëèöî äåâóøêè îòðàçèëè ïðåäñòàâëåíèÿ ýïîõè êëàññèöèçìà î ñîâåðøåííîé êðàñîòå. Äåâóøêà îäåòà â àíòè÷íûé õèòîí, à íå â ïëàòüå ôðàíöóçñêîé êðåñòüÿíêè, êàê ó Ëàôîíòåíà. Ãðóáî îáðàáîòàííûé ïîñòàìåíò ïîä÷åðêèâàåò õðóïêîñòü äåâóøêè.

        Ó å¸ íîã ëåæèò ðàçáèòûé êóâøèí, èç íåãî áåæèò ñòðóÿ âîäû, óõîäÿùàÿ â ñîîáùàþùóþñÿ ñ ôîíòàíîì êàíàâêó. Ïåðâîíà÷àëüíî ýòî áûë áàññåéí, îôîðìëåííûé â âèäå ãðîòà, ê êîòîðîìó âåëà ëåñòíèöà, ñäåëàííàÿ èç ïóäîñòñêîãî êàìíÿ. Ãðîò áûë ëèêâèäèðîâàí â ñåðåäèíå XIX âåêà.

Ñþæåòîì ê ôîíòàíó ïîñëóæèëà áàñíÿ Ëàôîíòåíà «Ìîëî÷íèöà, èëè Êóâøèí ñ ìîëîêîì».

Ïåðåòòà ñ êóâøèíîì ìîëîêà íà ãîëîâå
Ïîâåðõ ïëàòêà
Ñïåøèëà â ãîðîä áûñòðûì øàãîì.
Îíà íàðî÷íî áûëà íàëåãêå –
Ïðîñòàÿ þáêà, íèçêèå áàøìàêè;
À íà õîäó
Íàøà ìîëî÷íèöà ïðèêèäûâàëà â ìûñëÿõ,
Ñêîëüêî äàäóò çà ìîëîêî,
Êàê íà ýòè äåíüãè êóïèò îíà ñòî ÿèö,
À ýòî – öåëûõ òðè âûâîäêà;
“Åñëè ïîñòàðàòüñÿ,- ðàññóæäàëà îíà,-
Òî áóäåò ñîâñåì íå òàê òðóäíî
Ðàçâåñòè êóðî÷åê ïîëîí äâîð;
È äàæå ñàìûé õèòðûé ëèñ
Òîãäà íå ïîìåøàåò ìíå êóïèòü çà íèõ ñâèíüþ;
À îòêîðìèòü ñâèíüþ – åùå òîãî ëåã÷å;
Êîãäà ñâèíüÿ ðàçæèðååò â ñàìûé ðàç,
ß è åå ïðîäàì çà õîðîøèå äåíüãè;
È ðàçâå òîãäà ïî íûíåøíèì öåíàì
ß íå çàâåäó è êîðîâêó è òåëåíêà?
Òî-òî îí áóäåò ñêàêàòü â ñòàäå!”
È îò ðàäîñòè Ïåðåòòà ïîäñêî÷èëà ñàìà,
Êóâøèí óïàë –
Ïðîùàéòå è êîðîâêà, è ñâèíêà, è êóðî÷êè!
Õîçÿéêà ñòîëüêèõ áîãàòñòâ
Ïå÷àëüíûì âçãëÿäîì îáâîäèò ñâîþ ïðèáûëü
È áðåäåò îáúÿñíÿòüñÿ ê ìóæó,
Îïàñàÿñü, ÷òî áûòü åé áèòîé.
Èç ýòîãî ðàññêàçà áûë ñäåëàí ôàðñ:
Îí íàçûâàåòñÿ “Êóâøèí ìîëîêà”.
Êòî â ìå÷òàõ íå âûèãðûâàë áèòâ?
Êòî íå ñòðîèë âîçäóøíûõ çàìêîâ?
Ïèêðîõîë, è Ïèðð, è íàøà ìîëî÷íèöà,
È áåçóìöû, è ìóäðåöû –
Âñå ìû ãðåçèì íàÿâó â ñâîå óäîâîëüñòâèå,
Âñåõ íàñ îáîëüùàåò óòåøíûé îáìàí:
È öåëûé ìèð ó íàøèõ íîã,
È âñå ïî÷åñòè, è âñå êðàñàâèöû;
Êîãäà ÿ îäèí – íèêòî ïðîòèâ ìåíÿ íå óñòîèò,
ß íèçëàãàþ ïàäèøàõà,
ß öàðü, ìåíÿ ëþáèò íàðîä,
Âåíåö ãîðèò íà ìîåì ÷åëå;
Íî ÷óòü ÷òî-òî ñòðÿñëîñü, è ÿ ïðèøåë â ñåáÿ – ,
È ÿ âñå òîò æå Æàí-áåäíÿãà.

    ßí Âåðìååð.Ìîëî÷íèöà. 1658—1660ã.Õîëñò, ìàñëî. 45,5 ; 41 ñì
Ãîñóäàðñòâåííûé ìóçåé, Àìñòåðäàì

        Æàíðîâûå êàðòèíû Âåðìååðà ìîæíî ðàçäåëèòü íà äâå ãðóïïû: îäíè îïèñûâàþò íåêóþ ñîöèàëüíóþ ñèòóàöèþ, à äðóãèå ñêîíöåíòðèðîâàíû íà êîíêðåòíîì ïåðñîíàæå. Âîçìîæíî, ñàìîé èçâåñòíîé èç ïîñëåäíèõ ñòàëà «Ìîëî÷íèöà». Ýòà ðàáîòà ðàíî ïðèîáðåëà îñîáóþ öåííîñòü; êàê ñâèäåòåëüñòâóåò ðàñïðîäàæà, ñîñòîÿâøàÿñÿ â 1696 ãîäó ïîñëå ñìåðòè Âåðìååðà, ìàëåíüêàÿ êàðòèíà áûëà ïðîäàíà çà 175 ãóëüäåíîâ. Ïî ñâîåé ïðÿìîëèíåéíîñòè, ñèëå è ïðîñòîòå îí ÿâëÿåòñÿ âîïëîùåíèåì ãîëëàíäñêîãî õàðàêòåðà è íàöèîíàëüíûõ öåííîñòåé.

        äîìàøíåì õîçÿéñòâå òîãî âðåìåíè ñóùåñòâîâàëî ðàçëè÷èå â ïðèñëóãå ïî åå ïðèíàäëåæíîñòè è ôóíêöèÿì.  ïðîòèâîïîëîæíîñòü ñêîòíèöàì, îáëàñòü äåÿòåëüíîñòè êîòîðûõ ðàñïðîñòðàíÿëàñü íà õëåâ, îáÿçàííîñòè ìîëî÷íèöû áûëè îãðàíè÷åíû ñôåðîé âíóòðè äîìà. Îíà äîëæíà áûëà çàáîòèòüñÿ î ìîëî÷íûõ ïðîäóêòàõ â îáùåì, îá èõ õðàíåíèè, ïðèãîòîâëåíèè òâîðîãà, ìàñëà, ñûðà, î÷èñòêå ìîëî÷íîé ïîñóäû, ïðèãîòîâëåíèè öåäèëüíîãî õîëñòà, ñîäåðæàíèè â ÷èñòîòå êëàäîâûõ, çàùèòå ïðîäóêòîâ îò íàñåêîìûõ (ñ ïîìîùüþ âîñêóðåíèé ìèðòû, ëàäàíà, çâåðîáîÿ). Ïðîèçâîäñòâî ìîëîêà èãðàëî ñóùåñòâåííóþ ðîëü â ýêîíîìèêå ñòðàíû, è ê ýòîìó ïðîäóêòó îòíîñèëèñü ñ ïî÷òè ðåëèãèîçíûì ïîêëîíåíèåì.
 
         Ïî ïðîñòîòå ñâîåé êîìïîçèöèè «Ìîëî÷íèöà» íå èìåëà àíàëîãîâ â ãîëëàíäñêîé æèâîïèñè. Âíèìàòåëüíî è îñòîðîæíî íàëèâàåò ñëóæàíêà ìîëîêî â ìèñêó ñ äâóìÿ ðó÷êàìè. Íà ñòîëå, êðîìå ìèñêè ñ ìîëîêîì – êóâøèí è êîðçèíà.  èçîáðàæåíèè õëåáà â êîðçèíå è êóñêîâ áóëêè íà ñòîëå çàâîðàæèâàåò «ïóàíòèëüíàÿ» òåõíèêà Âåðìååðà, óñåÿâøåãî èõ ìåðöàþùèìè ñâåòîâûìè òî÷êàìè. Ñâåò èãðàåò íà ðóêàâàõ è ôàðòóêå, ñâåòÿùèåñÿ òî÷êè ñèÿþò, êàê äðàãîöåííîñòè.

         ×åïåö äåâóøêè è íàëèâàåìîå ìîëîêî – îäíîãî öâåòà. Ëèöî ïðîïèñàíî îõðîé, êîðè÷íåâîé è áåëîé êðàñêîé, öâåòîâûå ïÿòíà íå ñìåøàíû. Öâåòà áîëåå ïðîñòûå, ìàçîê áîëåå êðóïíûé, ÷åì â äðóãèõ åãî ðàáîòàõ. Ïî òåõíèêå æèâîïèñè îíà ñêîðåå íàïîìèíàåò ðàáîòû Êîðî. Íà ñòåíå ïåðâîíà÷àëüíî áûëà êàðòà, íî Âåðìååð îòêàçàëñÿ îò ýòîé äåòàëè, ñ÷èòàÿ, ÷òî ïîäîáíûé îáúåêò ðîñêîøè íå áóäåò ñîîòâåòñòâîâàòü èçîáðàæåííîé ôèãóðå.
 
            Áåëàÿ, ïîêðûòàÿ òðåùèíàìè ñòåíà, ïëèíòóñ èç èçðàçöîâ, êîðçèíà íà ñòåíå – îáñòàíîâêà ñêîðåå íàïîìèíàåò êóõíþ. Íà ïîëó ñòîèò ãðåëêà äëÿ íî㠖 äåðåâÿííàÿ êîðîáêà ñ ïðîðåçÿìè, â êîòîðóþ ïîìåùàëè ãîðøîê ñ óãëÿìè. Íà èçðàçöàõ – êóïèäîí ñ ëóêîì è øàãàþùèé ÷åëîâåê ñ ïàëêîé. Ôèãóðà äåâóøêè îñâåùåíà ñâåòîì èç îêíà â ëåâîé ÷àñòè êàðòèíû.

      Íî Âåðìååð, ïîä÷åðêèâàÿ åå ôèãóðó, äîïîëíÿåò îñâåùåíèå – òàì, ãäå ñâåò èç îêíà ïàäàåò íà äåâóøêó, îíà âûäåëÿåòñÿ íà ôîíå áîëåå òåìíîé ñòåíû, à ñëåâà, ãäå ëåæèò òåíü, îíà ÿðêî âûäåëÿåòñÿ íà ôîíå ÿðêî îñâåùåííîé ñòåíû. Æåëàÿ óñèëèòü ýòîò ýôôåêò, ìàñòåð îáâåë ëåâûé êîíòóð ôèãóðû áåëîé ëèíèåé.

          Ðàçáðîñàííûé íà ñòîëå íàòþðìîðò ïîìåùåí Âåðìååðîì â ïîëîñó íàèáîëåå ÿðêîãî îñâåùåíèÿ: ñâåò èãðàåò îòáëåñêàìè íà íîçäðåâàòûõ êóñêàõ õëåáà, íà ëåæàùåé â êîðè÷íåâî-æåëòîé êîðçèíå øåðøàâîé áóëêå, íà ãëàäêîé è áëåñòÿùåé ïîâåðõíîñòè êóâøèíîâ, íà ìåäëåííî ñòåêàþùåì ãóñòîì ìîëîêå. ßðêèå êðàñêè êàæóòñÿ ÷èñòûìè, íî â äåéñòâèòåëüíîñòè îíè îáëàäàþò ñëîæíûìè, íåîáû÷àéíî òî÷íî íàéäåííûìè îòòåíêàìè, ñ áåçîøèáî÷íîñòüþ ãåíèÿ ðåøàåò Âåðìååð ñëîæíûå æèâîïèñíûå çàäà÷è.

  Òàê, îí ïîìåùàåò ðÿäîì òðè ïðåäìåòà, îòëè÷àþùèåñÿ ïî ôàêòóðå è îêðàøåííûå â ðàçëè÷íûå îòòåíêè áåëîãî: èçìÿòîå ïîëîòíî ÷åïöà, ïîðèñòàÿ øòóêàòóðêà ñòåíû è ãîëóáîâàòûå èçðàçöû ïî åå íèæíåìó êðàþ. Ñîòíè ãðàäàöèé öâåòà, íå òåðÿÿ ñîáñòâåííîãî êà÷åñòâà, â òåíÿõ ñòàíîâÿòñÿ òåìíåå, à ýòî îçíà÷àåò, ÷òî ó äåëüôòñêîãî ìàñòåðà òåíè öâåòíûå – îíè è ÿâëÿþòñÿ îäíèì èç ãëàâíûõ äîñòîèíñòâ åãî æèâîïèñè.

          Àíãëèéñêèé èñêóññòâîâåä À. Õýâàðä îòçûâàëñÿ î âåðìååðîâñêèõ ïåðñîíàæàõ òàê: “Åñëè îíè è èãðàþò êàêóþ-òî ðîëü â ýòèõ ìåëîäè÷íûõ êðàñî÷íûõ ñèìôîíèÿõ, òî ëèøü ñîçäàâàÿ òî èëè èíîå êðàñî÷íîå ïÿòíî, à íå âûðàæàÿ èäåþ”.  60-å ãîäû XX âåêà óòâåðäèëàñü ñîâåðøåííî èíàÿ òî÷êà çðåíèÿ, è òåïåðü àêöåíòû áûëè ñìåùåíû, íàîáîðîò, îò “÷èñòîé æèâîïèñè” ê “æèâîïèñè èäåé”.

      Â ñâîå âðåìÿ îäíîôèãóðíàÿ æàíðîâàÿ êîìïîçèöèÿ áûëà, ïî ìíåíèþ Á. äå Ìîíêîíè, íåäîñòîéíà âûñîêîé îïëàòû. Íî åñëè äëÿ ôðàíöóçñêîãî äâîðÿíñòâà ïðîèçâåäåíèÿ Âåðìååðà Äåëüôòñêîãî áûëè ñâîåãî ðîäà “óðîäöàìè”, òî äëÿ çàæèòî÷íîé äåëüôòñêîé áóðæóàçèè îíè áûëè ïîäîáíû äðàãîöåííûì æåì÷óæèíàì. Ê ÷èñëó òàêèõ ñîêðîâèù îòíîñèòñÿ è çíàìåíèòàÿ êàðòèíà “Ñëóæàíêà ñ êóâøèíîì ìîëîêà”, íàõîäÿùàÿñÿ ñåé÷àñ â àìñòåðäàìñêîì Ðåéêñìóçåóìå (êàðòèíà èìååò è äðóãèå íàçâàíèÿ – “Êóõàðêà”, “Ìîëî÷íèöà”).

            Áþðãåðñêèì îáðàçöîì äîìîâèòîñòè âûñòóïàåò çäåñü íå ìàòðîíà, êàê ýòî ÷àñòî áûëî â ãîëëàíäñêîé æèâîïèñè, à ñëóæàíêà. Ýòèì ñîöèàëüíûì ñìåùåíèåì äîïîëíèòåëüíî îòòåíÿåòñÿ äîñòîèíñòâî æåíùèíû êàê õðàíèòåëüíèöû î÷àãà. Ïîæàëóé, íè îäíîé ñâåòñêîé äàìå íå ïðèäàíî òàêîãî ÿñíîãî è öåëîìóäðåííîãî âåëè÷èÿ, êàê ýòîé ñëóæàíêå-ãîñïîæå – åäèíñòâåííîé ãåðîèíå ïîëîòíà. Êàðòèíà “Ìîëî÷íèöà” ïîðàæàåò çðèòåëÿ ïðåæäå âñåãî ñâîåé êîìïîçèöèîííîé ïðîñòîòîé è ïðàêòè÷åñêè íå èìååò ïðåöåäåíòîâ â ãîëëàíäñêîì èñêóññòâå. https://www.irinaepifan.narod.ru/milkmaid.html   

• — На электричке до ж.д. станции «Царское Село — г. Пушкин», затем до остановки «Парк» на любом автобусе или маршрутном такси.
• — От станции метро «Московская», «Звездная», «Купчино» на автобусе или маршрутном такси до остановки «Парк».

В 1808–1810 годах Александр I отдал распоряжение начать благоустройство того участка, где раньше была Катальная гора. Работой руководил садовый мастер И. Буш и архитектор Л. Руска. Между Большим прудом и Гранитной террасой был склон, который оформили в виде зеленых уступов, были проложены дорожки, а устье бокового канальца превратили в фонтан (проект инженера А. Бетанкура). В этот момент и возник замысел декорировать эту территорию парка скульптурами. Но фигура «Молочницы» появилась здесь лишь летом в 1816 году. Статую изготовил известный в то время скульптор П. П. Соколов. Источником сюжета послужила басня Лафонтена «Молочница, или Кувшин с молоком».

Скульптуру отлили из бронзы в Академии художеств. Пьедестала для бронзовой девушки служит гранитная скала. Ее разбитый кувшин, лежащий у ног, бежит струя воды, уходящую в сообщающийся с фонтаном бассейн. В первом варианте бассейн был исполнен в виде грота, к которому вела лестница, сделанная из пудостского камня. Грот существовал только до середины девятнадцатого столетия.

В годы Второй мировой войны перед оккупацией города Пушкина немецкими захватчиками фигура «Молочницы» была зарыта, поэтому фонтан не пострадал. Сегодня оригинал «Молочницы» находится в фондах музея, а в парке стоит копия, которую сделали в 1990 году. Другое более известное название фонтана Молочница» — «Царскосельская статуя» или «Девушка с кувшином».

Удобно и легко одета,
Кувшин на голову поставив с молоком,
В короткой юбке, чуть не босиком,
Спешила в город на базар Перетта.
Себя мечтой веселой окрыляя,
Молочница решила молодая,
Что будет поставщик на деньги тароват:
«Куплю тогда яиц и выведу цыплят,
У дома, во дворе, их выкормлю прекрасно,
Лисица к ним залезть попробует напрасно;
Я все обдумала хитро, умно и тонко;
Продав цыплят, куплю, конечно, поросенка,
Чтоб вырастить свинью, расходов будет грош,
Ведь поросенок мой и крупен, и хорош,
А денег за него я получу не мало.

Хотела бы я знать, что мне бы помешало
Не нагружать себе напрасно кошелька,
А выбрать в городе корову и бычка,
Мне будет за труды достойная награда
Смотреть, как прыгают они средь стада».
Тут прыгнула она сама так высоко,
Что, уронив кувшин, разлила молоко.
К нему прибавились и новые утраты:
Погиб бычок, свинья, корова и цыплята.
С отчаяньем, полна тоски,
Она глядит на черепки,
На молока погубленного лужу,
Боясь предстать разгневанному мужу.
Все это в басню вылилось потом.
Под именем «Кувшина с молоком».

Кто думал только о делах насущных,
Не строя замков на земле воздушных?
Мечтателей везде и всюду тьма,
Одни по глупости, другие от ума.
Все грезят наяву; мечтать отрадно нам:
Нас сладостный обман возносит к небесам.
Мечтаньям нашим нет предела и конца:
Для нас все почести, все женские сердца!
Я в одиночестве, как все, мечтаю,
Храбрейшему я вызов посылаю,
В мечтах я уж король, народами любимый,
Все новые венцы беру, непобедимый, —
Доколе жизнь безжалостной рукой
Меня не пробудит, вернувши облик мой.

По материалам pushkin.ru

На гранитной скале сидит девушка. Подперев одной ладонью щеку и держа в другой черепок, она горестно смотрит на разбитый кувшин, из которого тоненькой струйкой течет вода. Вернее, вытекает молоко, ведь эта девушка — молочница Перетта, героиня басни Лафонтена «Молочница». В 1808–1810 годах на месте бывшего павильона Катальной горки в Екатерининском парке Царского села по распоряжению Александра I соорудили Гранитную террасу, а внизу у Большого пруда — Большую гранитную пристань. По зеленому склону проложили новые дорожки, связавшие террасу и пруд. А устье бокового канальчика, куда еще в 1770-х годах были выведены воды местного источника, скрытого под насыпью, оформили фонтаном. И еще через шесть лет, летом 1816 года, здесь появилась бронзовая фигурка, которой суждено было стать символом Царского села. На гранитной скале сидит девушка. Подперев одной ладонью щеку и держа в другой черепок, она горестно смотрит на разбитый кувшин, из которого тоненькой струйкой течет вода. Вернее, вытекает молоко, ведь эта девушка — молочница Перетта, героиня басни Лафонтена «Молочница, или Кувшин с молоком».

Уже кленовые листы
На пруд слетают лебединый,
И окровавлены кусты
Неспешно зреющей рябины,

И ослепительно стройна,
Поджав незябнущие ноги,
На камне северном она
Сидит и смотрит на дороги.

Я чувствовала смутный страх
Пред этой девушкой воспетой.
Играли на ее плечах
Лучи скудеющего света.

Бедная Перетта! С отчаяньем глядит она на черепки, на разлитое молоко, на разбитый кувшин — на разбитые мечты о курочках, поросенке и бычке… Такой запечатлел молочницу мастер декоративной скульптуры русского классицизма П. П. Соколов. Вернее, не совсем. Следуя традициям искусства начала XIX столетия, он изобразил не простую французскую крестьянку, а самую настоящую античную нимфу, изысканную, печальную, трогательную и необъяснимо притягательную… Вот и Александр Сергеевич, вспомнив ее осенью 1830 года в Болдине, посвятил ей «античные» строки:

Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.
Дева печально сидит, праздный держа черепок.
Чудо! Не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой;
Дева, над вечной струей, вечна печальна сидит.

— словно «вечная струя», течет пушкинский стих. И нет уже мечтательницы Перетты, забыто назидание Лафонтена, даже прозаический кувшин не избежал чудесной метаморфозы! Ведь урна, круглая невысокая античная ваза с широким горлом, — не простой сосуд. Лежащая на боку, с выливающейся из нее водой, она в искусстве и Древней Эллады, и эпохи Возрождения, и более позднего времени указывала на божество, обитающее в реке.

Быть может, не традициям своего времени следовал скульптор, когда изображал героиню басни в облике античной девушки, а хотел запечатлеть божество, обитающее в Царскосельском парке. Вот уже два столетия оно хранит это место, вдохновляет поэтов и всех, чья душа открыта гармонии… И потому хочется вновь и вновь приходить к прекрасной печальной деве, смотрящей на воду, слушающей тихий говор незримого гения, живущего в источнике, — а вдруг и тебе он нашепчет что-нибудь чудесное.

В начале Великой Отечественной войны, перед вступлением в город Пушкин немецких частей, статую Молочницы зарыли в землю; благодаря этому фонтан не пострадал. Ныне бронзовый оригинал «Девушки с кувшином» (авторская гипсовая модель которой хранится в Государственном Русском музее) помещен в фонды музея-заповедника, а в парке установлена копия, отлитая в 1990 году.

По материалам petersburglike.ru

Узнаете? Нет?
Ну как же! Это же она, пушкинская дева — ЦАРСКОСЕЛЬСКАЯ СТАТУЯ (только та сидит — эта стоит)

Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.
Дева печально сидит, праздный держа черепок.
Чудо! Не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой;
Дева, над вечной струей, вечно печально сидит.

Стихотворение написано на статую работы Соколова, изображающую Перетту из басни Лафонтена
Павел Петрович Соколов (1764 -1835) – известен также как автор чугунных фигур львов на Львином мосту (1825), грифонов на Банковском мосту (1825), сфинксов на Египетском мосту (1829)

Тут же на пушкинские строки откликнулся ядовитый Алексей Константинович Толстой, остроумно возразив поэту:

Чуда не вижу я тут.
Генерал-лейтенант Захаржевский,
В урне той дно просверлив, воду провел чрез неё.

Ну прям ничего святого!
То ли дело Ахматова:

И ослепительно стройна,
Поджав незябнущие ноги,
На камне северном она
Сидит и смотрит на дороги.
(А.Ахматова «Царскосельская статуя», 1916)

Обо всем этом можно прочитать вот тут: Тайна прекрасной Перетты

На самом деле лафонтеновская Перетта совсем не так романтична, как Царскосельская дева, а просто-таки родная дочь пушкинской старухи из «Сказки о золотой рыьке»:

Молочница и кувшин с молоком

Перетта с кувшином молока на голове
Поверх платка
Спешила в город быстрым шагом.
Она нарочно была налегке —
Простая юбка, низкие башмаки;
А на ходу
Наша молочница прикидывала в мыслях,
Сколько дадут за молоко,
Как на эти деньги купит она сто яиц,
А это — целых три выводка;
«Если постараться,- рассуждала она,-
То будет совсем не так трудно
Развести курочек полон двор;
И даже самый хитрый лис
Тогда не помешает мне купить за них свинью;
А откормить свинью — еще того легче;
Когда свинья разжиреет в самый раз,
Я и ее продам за хорошие деньги;
И разве тогда по нынешним ценам
Я не заведу и коровку и теленка?
То-то он будет скакать в стаде!»
И от радости Перетта подскочила сама,
Кувшин упал —
Прощайте и коровка, и свинка, и курочки!
Хозяйка стольких богатств
Печальным взглядом обводит свою прибыль
И бредет объясняться к мужу,
Опасаясь, что быть ей битой.
Из этого рассказа был сделан фарс:
Он называется «Кувшин молока».
Кто в мечтах не выигрывал битв?
Кто не строил воздушных замков?
Пикрохол, и Пирр, и наша молочница,
И безумцы, и мудрецы —
Все мы грезим наяву в свое удовольствие,
Всех нас обольщает утешный обман:
И целый мир у наших ног,
И все почести, и все красавицы;
Когда я один — никто против меня не устоит,
Я низлагаю падишаха,
Я царь, меня любит народ,
Венец горит на моем челе;
Но чуть что-то стряслось, и я пришел в себя — ,
И я все тот же Жан-бедняга.

Лафонтен — Молочница, или кувшин с молоком — басня

Удобно и легко одета,
Кувшин на голову поставив с молоком,
В короткой юбке, чуть не босиком,
Спешила в город на базар Перетта.
Себя мечтой веселой окрыляя,
Молочница решила молодая,
Что будет поставщик на деньги тароват:
«Куплю тогда яиц и выведу цыплят,
У дома, во дворе, их выкормлю прекрасно,
Лисица к ним залезть попробует напрасно;
Я все обдумала хитро, умно и тонко;
Продав цыплят, куплю, конечно, поросенка,
Чтоб вырастить свинью, расходов будет грош,
Ведь поросенок мой и крупен, и хорош,
А денег за него я получу не мало.
Хотела бы я знать, что мне бы помешало
Не нагружать себе напрасно кошелька,
А выбрать в городе корову и бычка,
Мне будет за труды достойная награда
Смотреть, как прыгают они средь стада».
Тут прыгнула она сама так высоко,
Что, уронив кувшин, разлила молоко.
К нему прибавились и новые утраты:
Погиб бычок, свинья, корова и цыплята.
С отчаяньем, полна тоски,
Она глядит на черепки,
На молока погубленного лужу,
Боясь предстать разгневанному мужу.
Все это в басню вылилось потом
Под именем «Кувшина с молоком».

Кто думал только о делах насущных,
Не строя замков на земле воздушных?
Мечтателей везде и всюду тьма,
Одни по глупости, другие от ума.
Все грезят наяву; мечтать отрадно нам:
Нас сладостный обман возносит к небесам.
Мечтаньям нашим нет предела и конца:
Для нас все почести, все женские сердца!
Я в одиночестве, как все, мечтаю,
Храбрейшему я вызов посылаю,
В мечтах я уж король, народами любимый,
Все новые венцы беру, непобедимый, —
Доколе жизнь безжалостной рукой
Меня не пробудит, вернувши облик мой.

The Broken Pitcher 1771 Oil on canvas, 109 x 87 cm Musée du Louvre , Paris.

Гойя, Франсиско — Разбитый кувшин. Картины из Эрмитажа.

Девушка с разбитым кувшином

И, по ассоциации — стихотворение Валентина Берестова:

Нет ничего прочней,
Чем битая посуда.
Что происходит с ней?
С ней происходит чудо.
Хрупка и коротка,
И стоит слишком мало
Жизнь чашки, и горшка,
И звонкого бокала.
Зато у черепков,
Осколков и обломков
В запасе даль веков,
Признание потомков.

Дмитрий Михайлович Краснопевцев. Пять разбитых кувшинов. 1972

По материалам je-nny.livejournal.com

Источником сюжета послужила басня Лафонтена «Молочница, или Кувшин с молоком»

Удобно и легко одета,
Кувшин на голову поставив с молоком,
В короткой юбке, чуть не босиком,
Спешила в город на базар Перетта.
Себя мечтой весёлой окрыляя,
Молочница решила молодая,
Что будет поставщик на деньги тароват:
«Куплю тогда яиц и выведу цыплят,
У дома, во дворе, их выкормлю прекрасно,
Лисица к ним залезть попробует напрасно;
Я всё обдумала хитро, умно и тонко;
Продав цыплят, куплю, конечно, поросёнка,
Чтоб вырастить свинью, расходов будет грош,
Ведь поросёнок мой и крупен, и хорош,
А денег за него я получу немало.
Хотела бы я знать, что мне бы помешало
Не нагружать себе напрасно кошелька,
А выбрать в городе корову и бычка,
Мне будет за труды достойная награда
Смотреть, как прыгают они средь стада».
Тут прыгнула она сама так высоко,
Что, уронив кувшин, разлила молоко.
К нему прибавились и новые утраты:
Погиб бычок, свинья, корова и цыплята.
С отчаяньем, полна тоски,
Она глядит на черепки,
На молока погубленного лужу,
Боясь предстать разгневанному мужу.
Всё это в басню вылилось потом.
Под именем «Кувшина с молоком».

Печальные истории — к чему их ворошить нам,
И пусть молочница считает, что ей не повезло.
На фото вижу я красавицу с кувшином,
В осеннем парке нынче — «девушку с веслом».

Девушка с кувшином.
* * * * * * * * * * *
/ молочница-Перетта. /

Средь лип и сосен вековых, где бродит осень
Ты на скале печальная сидишь.
И словно слышу — Лафонтен, твой прародитель, просит —
Вставай.. Брось Царское Село —
Ведь ждёт тебя Париж .

Но не внимает доводам поэта,
И не вернётся никогда туда
Красавица-молочница Перетта,
Что так печальна у притихшего пруда.

Скажи, мой друг, кто бросил бы однажды
Вновь обретённую свободу и любовь
К просторам парка царственным и важным,
Что порождают трепет вновь и вновь.

Ты знаешь, что ни ты, ни я не бросим
Свою любовь, свободу и мечты
Так отчего ж грустим мы, когда осень
Дождями слёзы льёт. И плачешь в бронзе ты..

Скажи — о чём печаль твоя под шёпот веток .
О том, что безконечно много лет уже
Судьба несчастная лежит у ног Перетты,
Разбитая в любовном вираже.

И всё-таки мне верится – увижу,
Придёт минута, пусть промчат века —
Мне девушка с грустинкой станет ближе
Пусть, как мечта, сейчас она так безконечно далека..

Любовь обиды старые излечит,
Любовь всесильна. Знаю наперёд.
И свято верю, что её я снова встречу.
Ту, что с кувшином целым в дверь мою войдёт.
Александр Вольф

Очень понравилась сама басня.Напомнила чем то сказку Пушкина о золотой рыбке.Там старуха всего хотела, а в итоге осталась ни с чем у разбитого корыта.Мораль сей басни такова:не гонись за большим и дорожи тем, что имеешь.

По материалам evfimi.livejournal.com