Картина молочница в дрездене

    ßí Âåðìååð.Ìîëî÷íèöà. 1658—1660ã.Õîëñò, ìàñëî. 45,5 ; 41 ñì
Ãîñóäàðñòâåííûé ìóçåé, Àìñòåðäàì

        Æàíðîâûå êàðòèíû Âåðìååðà ìîæíî ðàçäåëèòü íà äâå ãðóïïû: îäíè îïèñûâàþò íåêóþ ñîöèàëüíóþ ñèòóàöèþ, à äðóãèå ñêîíöåíòðèðîâàíû íà êîíêðåòíîì ïåðñîíàæå. Âîçìîæíî, ñàìîé èçâåñòíîé èç ïîñëåäíèõ ñòàëà «Ìîëî÷íèöà». Ýòà ðàáîòà ðàíî ïðèîáðåëà îñîáóþ öåííîñòü; êàê ñâèäåòåëüñòâóåò ðàñïðîäàæà, ñîñòîÿâøàÿñÿ â 1696 ãîäó ïîñëå ñìåðòè Âåðìååðà, ìàëåíüêàÿ êàðòèíà áûëà ïðîäàíà çà 175 ãóëüäåíîâ. Ïî ñâîåé ïðÿìîëèíåéíîñòè, ñèëå è ïðîñòîòå îí ÿâëÿåòñÿ âîïëîùåíèåì ãîëëàíäñêîãî õàðàêòåðà è íàöèîíàëüíûõ öåííîñòåé.

        äîìàøíåì õîçÿéñòâå òîãî âðåìåíè ñóùåñòâîâàëî ðàçëè÷èå â ïðèñëóãå ïî åå ïðèíàäëåæíîñòè è ôóíêöèÿì.  ïðîòèâîïîëîæíîñòü ñêîòíèöàì, îáëàñòü äåÿòåëüíîñòè êîòîðûõ ðàñïðîñòðàíÿëàñü íà õëåâ, îáÿçàííîñòè ìîëî÷íèöû áûëè îãðàíè÷åíû ñôåðîé âíóòðè äîìà. Îíà äîëæíà áûëà çàáîòèòüñÿ î ìîëî÷íûõ ïðîäóêòàõ â îáùåì, îá èõ õðàíåíèè, ïðèãîòîâëåíèè òâîðîãà, ìàñëà, ñûðà, î÷èñòêå ìîëî÷íîé ïîñóäû, ïðèãîòîâëåíèè öåäèëüíîãî õîëñòà, ñîäåðæàíèè â ÷èñòîòå êëàäîâûõ, çàùèòå ïðîäóêòîâ îò íàñåêîìûõ (ñ ïîìîùüþ âîñêóðåíèé ìèðòû, ëàäàíà, çâåðîáîÿ). Ïðîèçâîäñòâî ìîëîêà èãðàëî ñóùåñòâåííóþ ðîëü â ýêîíîìèêå ñòðàíû, è ê ýòîìó ïðîäóêòó îòíîñèëèñü ñ ïî÷òè ðåëèãèîçíûì ïîêëîíåíèåì.
 
         Ïî ïðîñòîòå ñâîåé êîìïîçèöèè «Ìîëî÷íèöà» íå èìåëà àíàëîãîâ â ãîëëàíäñêîé æèâîïèñè. Âíèìàòåëüíî è îñòîðîæíî íàëèâàåò ñëóæàíêà ìîëîêî â ìèñêó ñ äâóìÿ ðó÷êàìè. Íà ñòîëå, êðîìå ìèñêè ñ ìîëîêîì – êóâøèí è êîðçèíà.  èçîáðàæåíèè õëåáà â êîðçèíå è êóñêîâ áóëêè íà ñòîëå çàâîðàæèâàåò «ïóàíòèëüíàÿ» òåõíèêà Âåðìååðà, óñåÿâøåãî èõ ìåðöàþùèìè ñâåòîâûìè òî÷êàìè. Ñâåò èãðàåò íà ðóêàâàõ è ôàðòóêå, ñâåòÿùèåñÿ òî÷êè ñèÿþò, êàê äðàãîöåííîñòè.

         ×åïåö äåâóøêè è íàëèâàåìîå ìîëîêî – îäíîãî öâåòà. Ëèöî ïðîïèñàíî îõðîé, êîðè÷íåâîé è áåëîé êðàñêîé, öâåòîâûå ïÿòíà íå ñìåøàíû. Öâåòà áîëåå ïðîñòûå, ìàçîê áîëåå êðóïíûé, ÷åì â äðóãèõ åãî ðàáîòàõ. Ïî òåõíèêå æèâîïèñè îíà ñêîðåå íàïîìèíàåò ðàáîòû Êîðî. Íà ñòåíå ïåðâîíà÷àëüíî áûëà êàðòà, íî Âåðìååð îòêàçàëñÿ îò ýòîé äåòàëè, ñ÷èòàÿ, ÷òî ïîäîáíûé îáúåêò ðîñêîøè íå áóäåò ñîîòâåòñòâîâàòü èçîáðàæåííîé ôèãóðå.
 
            Áåëàÿ, ïîêðûòàÿ òðåùèíàìè ñòåíà, ïëèíòóñ èç èçðàçöîâ, êîðçèíà íà ñòåíå – îáñòàíîâêà ñêîðåå íàïîìèíàåò êóõíþ. Íà ïîëó ñòîèò ãðåëêà äëÿ íî㠖 äåðåâÿííàÿ êîðîáêà ñ ïðîðåçÿìè, â êîòîðóþ ïîìåùàëè ãîðøîê ñ óãëÿìè. Íà èçðàçöàõ – êóïèäîí ñ ëóêîì è øàãàþùèé ÷åëîâåê ñ ïàëêîé. Ôèãóðà äåâóøêè îñâåùåíà ñâåòîì èç îêíà â ëåâîé ÷àñòè êàðòèíû.

      Íî Âåðìååð, ïîä÷åðêèâàÿ åå ôèãóðó, äîïîëíÿåò îñâåùåíèå – òàì, ãäå ñâåò èç îêíà ïàäàåò íà äåâóøêó, îíà âûäåëÿåòñÿ íà ôîíå áîëåå òåìíîé ñòåíû, à ñëåâà, ãäå ëåæèò òåíü, îíà ÿðêî âûäåëÿåòñÿ íà ôîíå ÿðêî îñâåùåííîé ñòåíû. Æåëàÿ óñèëèòü ýòîò ýôôåêò, ìàñòåð îáâåë ëåâûé êîíòóð ôèãóðû áåëîé ëèíèåé.

          Ðàçáðîñàííûé íà ñòîëå íàòþðìîðò ïîìåùåí Âåðìååðîì â ïîëîñó íàèáîëåå ÿðêîãî îñâåùåíèÿ: ñâåò èãðàåò îòáëåñêàìè íà íîçäðåâàòûõ êóñêàõ õëåáà, íà ëåæàùåé â êîðè÷íåâî-æåëòîé êîðçèíå øåðøàâîé áóëêå, íà ãëàäêîé è áëåñòÿùåé ïîâåðõíîñòè êóâøèíîâ, íà ìåäëåííî ñòåêàþùåì ãóñòîì ìîëîêå. ßðêèå êðàñêè êàæóòñÿ ÷èñòûìè, íî â äåéñòâèòåëüíîñòè îíè îáëàäàþò ñëîæíûìè, íåîáû÷àéíî òî÷íî íàéäåííûìè îòòåíêàìè, ñ áåçîøèáî÷íîñòüþ ãåíèÿ ðåøàåò Âåðìååð ñëîæíûå æèâîïèñíûå çàäà÷è.

  Òàê, îí ïîìåùàåò ðÿäîì òðè ïðåäìåòà, îòëè÷àþùèåñÿ ïî ôàêòóðå è îêðàøåííûå â ðàçëè÷íûå îòòåíêè áåëîãî: èçìÿòîå ïîëîòíî ÷åïöà, ïîðèñòàÿ øòóêàòóðêà ñòåíû è ãîëóáîâàòûå èçðàçöû ïî åå íèæíåìó êðàþ. Ñîòíè ãðàäàöèé öâåòà, íå òåðÿÿ ñîáñòâåííîãî êà÷åñòâà, â òåíÿõ ñòàíîâÿòñÿ òåìíåå, à ýòî îçíà÷àåò, ÷òî ó äåëüôòñêîãî ìàñòåðà òåíè öâåòíûå – îíè è ÿâëÿþòñÿ îäíèì èç ãëàâíûõ äîñòîèíñòâ åãî æèâîïèñè.

          Àíãëèéñêèé èñêóññòâîâåä À. Õýâàðä îòçûâàëñÿ î âåðìååðîâñêèõ ïåðñîíàæàõ òàê: “Åñëè îíè è èãðàþò êàêóþ-òî ðîëü â ýòèõ ìåëîäè÷íûõ êðàñî÷íûõ ñèìôîíèÿõ, òî ëèøü ñîçäàâàÿ òî èëè èíîå êðàñî÷íîå ïÿòíî, à íå âûðàæàÿ èäåþ”.  60-å ãîäû XX âåêà óòâåðäèëàñü ñîâåðøåííî èíàÿ òî÷êà çðåíèÿ, è òåïåðü àêöåíòû áûëè ñìåùåíû, íàîáîðîò, îò “÷èñòîé æèâîïèñè” ê “æèâîïèñè èäåé”.

      Â ñâîå âðåìÿ îäíîôèãóðíàÿ æàíðîâàÿ êîìïîçèöèÿ áûëà, ïî ìíåíèþ Á. äå Ìîíêîíè, íåäîñòîéíà âûñîêîé îïëàòû. Íî åñëè äëÿ ôðàíöóçñêîãî äâîðÿíñòâà ïðîèçâåäåíèÿ Âåðìååðà Äåëüôòñêîãî áûëè ñâîåãî ðîäà “óðîäöàìè”, òî äëÿ çàæèòî÷íîé äåëüôòñêîé áóðæóàçèè îíè áûëè ïîäîáíû äðàãîöåííûì æåì÷óæèíàì. Ê ÷èñëó òàêèõ ñîêðîâèù îòíîñèòñÿ è çíàìåíèòàÿ êàðòèíà “Ñëóæàíêà ñ êóâøèíîì ìîëîêà”, íàõîäÿùàÿñÿ ñåé÷àñ â àìñòåðäàìñêîì Ðåéêñìóçåóìå (êàðòèíà èìååò è äðóãèå íàçâàíèÿ – “Êóõàðêà”, “Ìîëî÷íèöà”).

            Áþðãåðñêèì îáðàçöîì äîìîâèòîñòè âûñòóïàåò çäåñü íå ìàòðîíà, êàê ýòî ÷àñòî áûëî â ãîëëàíäñêîé æèâîïèñè, à ñëóæàíêà. Ýòèì ñîöèàëüíûì ñìåùåíèåì äîïîëíèòåëüíî îòòåíÿåòñÿ äîñòîèíñòâî æåíùèíû êàê õðàíèòåëüíèöû î÷àãà. Ïîæàëóé, íè îäíîé ñâåòñêîé äàìå íå ïðèäàíî òàêîãî ÿñíîãî è öåëîìóäðåííîãî âåëè÷èÿ, êàê ýòîé ñëóæàíêå-ãîñïîæå – åäèíñòâåííîé ãåðîèíå ïîëîòíà. Êàðòèíà “Ìîëî÷íèöà” ïîðàæàåò çðèòåëÿ ïðåæäå âñåãî ñâîåé êîìïîçèöèîííîé ïðîñòîòîé è ïðàêòè÷åñêè íå èìååò ïðåöåäåíòîâ â ãîëëàíäñêîì èñêóññòâå. https://www.irinaepifan.narod.ru/milkmaid.html   

Очень надеюсь, что в отличие от меня, вы не забыли перелистнуть наш прекрасный календарь (3 экземпляра есть ещё в наличии!). В феврале наш взор ублажает божественная молочница. Единственная молочница, которой домогалось такое сонмище богачей (в их числе и Джон Пирпонт Морган).

«Знаменитая «Молочница» Вермеера Дельфтского.
Написана поистине изощрённо»

Jan Vermeer van Delft (Dutch, 1632-1675) «The Milkmaid» 1658-1660

«Знаменитая «Молочница» Вермеера Дельфтского. Написана поистине изощрённо». Такая подпись стояла под этой картиной, когда в 1719 году она предлагалась в Амстердаме на распродаже, устроенной купцом Якобом ван Хоеком. Картина была куплена немедленно после отчаянного спора множества жаждущих её приобрести.

А за четверть века до этого предстала она на экстраординарном амстердамском аукционе вместе с двадцатью холстами Вермеера из имения Якоба Диссиуса, зятя знаменитого голландского коллекционера Питера Клаеса ван Рюйвена, покровителя Яна и собирателя его картин, сыгравшего в жизни непрактичного художника важную роль. Купил «Молочницу», бывшую на аукционе самым дорогим лотом, купец и живописец-любитель Исаак Роолееув за 175 флоринов, бешеные по тем временам деньги (дороже был оценён только «Вид Делфта» – 200 флоринов), а после его разорения перешла она в дом ван Хоека. За ним последовало множество владельцев, знатных и богатых. И лишь в январе 1908 года шедевр Вермеера нашёл приют в амстердамском Риксмузеуме и стал доступен всем ценителям искусства.

Исследователи творчества Вермеера считают, что на картине изображена Tanneke Everpoel, «kameneir», горничная, жившая в его семье.

Она одета в зимнюю одежду – крепкую, грубо простроченную замшевую курточку, и толстую шерстяную красную юбку. Поверх повязан фартук самого главного для Вермеера цвета – синего ультрамарина, который добывал из исключительно дорогой и к тому же редкой тертой ляпис-лазури.
Во времена Вермеера многие художники, которые не могли себе позволить приобрести ляпис-лазурь, заменяли ее медной лазурью или саксонской синью. Вермеер же любил использовать как раз ультрамарин в самой чистой форме.
Некоторые исследователи считают, что такими дорогими материалами живописца снабжал богатый покровитель Питер Ван Рейвен (Pieter van Ruijven, 1624-1674).

У Вермеера значимо всё – поза, поворот головы, цвет и покрой одежды, предметы интерьера. Те самые детали, которыми отлична его живопись.

Центром картины, соперничающим с женщиной, и забирающим на себя всё внимание, является молоко, льющееся в керамическую ёмкость наподобие жаровни для длительного томления (широкие края указывают на наличие крышки для герметичного закрытия). Мастер превратил, казалось бы, такой незначительный момент повседневной жизни в глубоко поэтическое действие, застывшее во времени.

Но всё же главным в этом натюрморте является хлеб, разломленный, возможно, для замачивания в льезоне, который как раз делает служанка. Или это момент приготовления более простого блюда – тюри (каши) из хлеба и молока… Таким образом, Вермеер написал не просто бытовую сценку. Он запечатлел на века момент добродетельной рачительности, не позволяющий пропасть у хорошей хозяйки ничему кроме «петушиного крика».

О хлебе надо сказать отдельно. Высокая влажность не позволяла голландцам самим выращивать пшеницу, поэтому они закупали зерно в Польше, Восточной Пруссии, шведской Померании и Ливонии. В закромах Амстердама, Роттердама и Мидделбурга всегда были большие запасы зерна, защищавшие от колебания цен и перебоев с хлебом. В типичной голландской семье XVII века, по крайней мере, два раза в день ели хлеб, сдобренный сливочным маслом или сыром.
Поскольку ржаной хлеб был основной пищей для людей, цена и качество на него были строго регламентированы. Во избежание недовеса власти назначали контролёров для взвешивания хлебов. Требования в отношении белого хлеба и сдобы были не такие строгие, как для ржаного. С 1497 года для каждого изделия была создана отдельная гильдия. На картине Job Adriaensz Berckheyde (1630-1693) пекарь трубит в рог, оповещая покупателей, что хлеб, булочки и крендельки готовы для продажи.

Job Adriaensz Berckheyde (1630-1693) «The Baker» 1681

Скорее всего, хлеб, лежащий перед молочницей, изготовлен в одной из таких пекарен, так как известно, что к концу жизни Вермеера у семьи был накоплен огромный долг главному пекарю Делфта, Хендрику Ван Буйтену (Hendrick van Buyten), коллекционеру полотен мастера.

Однажды Ван Буйтен показывал французскому аристократу Бальтазару де Monconys произведения Вермеера, одно из которых он оценил как в 600 ливров. После смерти художника, он получил еще две картины в качестве погашения долга в размере 600 гульденов. Экономист и историк искусства D.М. Montias считает, что на эту сумму по ценам того времени можно было купить около 8000 фунтов белого хлеба.

Надо так же отметить, глядя на куски хлеба, что Вермеер был предтечей пуантилизма:

В зажиточных домах обычно было две кухни – «тёплая», для ежедневного приготовления основных блюд, и «холодная» – для выпечки кондитерских изделий. Низкая температура такой «холодной» кухни не позволяла маслу таять необходимое для работы время.
Таким образом, видя печку для ног, маленький деревянный ящичек с перфорацией, вовнутрь которого всегда помещалась ёмкость с горячими углями, становится понятно, что дело происходит на «холодной» кухне.

Практически в каждом голландском доме были такие грелки для ног. Они написаны бесконечное число раз на картинах с голландскими интерьерами. Вот, например, такие грелки на работах Кирина ван Брекеленкама (1620-1668):

Quiringh Van Brekelenkam (Dutch, 1620-1668) «A soldier drinking With a young woman»
Quiringh Van Brekelenkam (Dutch, 1620-1668) «A woman asleep by the fire» 1648

Quiringh Van Brekelenkam (Dutch, 1620-1668) «Interior with a Lady Choosing Fish» 1664

Хотя вполне возможно, что Вермеер зашифровал в этой печурке и символический смысл с сексуальным подтекстом. Тепло углей перемещается вверх, под юбку, к интимным частям тела дамы. На это же указывает плитка с изображением амура, натягивающего тетиву, которую использовали для защиты нижней части стен от влажных пятен, оставляемых при влажной уборке пола. Хотя, мы же помним, что ко всему нужно добавлять слово «возможно», и может быть присутствие амура случайное, не значащее ровным счётом ничего…

А, может, и значит, так как в то время горничные и служанки были известны своей сексуальной доступностью. Впрочем, некоторые из современников Вермеера вроде Питера де Хоха или Михаэля Свертса (1618-1664) изображали горничных более добродетельными. Например, прекрасный портрет служанки кисти Свертса является редким примером достойного изображения:

Michiel Sweerts (1618-1664) «Maidservant»

На инфракрасной рентгенографии видно, что за юбкой молочницы первоначально была бельевая корзина, а на гвозде висела карта. Уже не первый раз Вермеер упрощает композицию, приводя её к эстетическому балансу за счёт удаления крупных предметов. Помните, в «Спящей девушке» первоначально в проёме двери был написан кавалер с собакой?
Великий психолог!

Размер картины 45,5 × 41 см

Великий мастер, подаривший миру свой стиль, живописную манеру, особую художническую философию, идеологию. Мягкая колористика, особый дар заставить свет служить себе, особая интимность и теплота. Всё особое.

Непостижимо великий Вермеер…

Введение

Отправляемся в дрезденский Цвингер, в котором чего только нет!

Визитной карточкой является «Сикстинская мадонна», но я попробую представить альтернативный взгляд на собрание коллекций Цвингера. Так что никаких описаний в духе википедий и умничаний — просто субъективный взгляд на самое интересное и запоминающееся.

Все знают, что такое Цвингер — дворцовый ансамбль в стиле позднего барокко, построенный в 1711–1722 гг., предназначенный не для проживания — а для проведения празднеств, торжеств.

Но вот дословный перевод немецкого слова Zwinger озадачивает.

У этого слова несколько лексических значений:

Так что назвать место для увеселений «крепостью» или же «конурой» саксонским правителям XVIII века позволило либо изрядное чувство юмора, либо непереводимая для нас игра смыслов.

Цвингер легко узнать на плане по своеобразной замкнутой форме зданий, входящих в его комплекс. Сегодня в Цвингере расположено три музейных собрания: Картинная галерея Старых мастеров, Физико-математический салон, Собрание фарфора.

В книге-путеводителе по галерее на русском языке на задней обложке весьма остроумно размещена цитата о посещении галереи писателем Достоевским:

В галерее стояла страшная жара. Феде сегодня все было не по нутру, как с ним это часто случается. И на все, что ему еще вчера нравилось, сегодня он даже смотреть не хотел. […] Поскольку он близорук, и очков при себе у него сегодня не было, он не мог рассмотреть сегодня «Сикстинскую мадонну» как следует. И тогда он решился встать на стул, чтобы получше рассмотреть ее. В другое время он бы никогда не решился привлекать на себя столько внимания, а сегодня он сделал это, несмотря на мои возражения. К нему подошел смотритель и сказал, что это запрещено. […] В самом деле, что же будет за хаос, если каждый станет рассматривать картины так, как ему заблагорассудится.

Из дневника Анны Григорьевны Достоевской, Дрезден, 26 (14) июня 1867 года, о совместном посещении галереи с мужем, Федором Михайловичем Достоевским.

Прежде чем войти внутрь — еще одно маленькое лирическое отступление.

Дело было лет десять назад.

В ту пору счастье самостоятельных автопутешествий по Европе было мне недоступно. Вот и отправилась я автобусом из Праги на однодневную экскурсию в Дрезден.

Сопровождавшая наш автобус гидша на протяжении двухсполовинойчасового пути несколько раз загадочно обмолвилась о том, вот бы нам повезло с экскурсоводом в Дрездене… И когда мы должны были забирать его забирать, она счастливо возопила:

— Как же вам повезло! Вам достался лучший проводник по Дрездену!

Экскурсовод оказался по совместительству художников, если я не совсем забыла, то звали его вроде как Вилли. Неважно, я зато хорошо помню его рассказ о Дрездене и картинной галерее, на проведении экскурсий в которой он имел лицензию.

Так вот, он нам вначале сказал приблизительно следующее:

— У вас всего полтора-два часа на посещение Цвингера. Если вы побежите смотреть все подряд — у вас все перемешается в голове и запомните только «Сикстинскую мадонну», потому что о ней вы знали до приезда. Я покажу вам полтора десятка картин — и вы запомните их.

Так оно и получилось: те, кто к нам не присоединился, гоняли с аудиогидом по залам, а у нас сложилось целостное понимание собрания.

Тогда на меня самое большое впечатление произвела «Шоколадница», а еще я впервые увидела Вермеера — и все пыталась понять, где у него в картине спрятан источник света, от чего такое сияние исходит. Поэтому было очень интересно сравнить впечатления десятилетней давности и сегодняшние.

Юдифь и голова Олоферна (Юдифь I)

Экспонаты

«Спящая Венера» Джорджоне

Знаковое для мирового искусства явление. Это первое изображение обнаженного тела находящейся в спокойствии женщины: до Джорджоне к этой теме никто не обращался — после него появилось множество подражаний.

«Мадонна с розой» Пармиджанино

На первый взгляд, это скорее Венера с Купидоном. А все потому, что художники-маньеристы стремились облачать любой религиозный сюжет в светскую оболочку.

Два портрета работы Ганса Гольбейна Младшего

Первый из них хорошо известен — это двойной портрет Томаса Годсельва и его сына сэра Джона. Нотариус и судья Томас Годсельв был секретарем и хранителем королевской печати у Томаса Кромвеля, казначея короля Генриха Восьмого.

Второй портрет хоть и не так хорошо известен, но впечатление производит мощное. Можно подумать, что этот сильный и уверенный в себе мужчина — королевских кровей. На самом деле это портрет Шарля де Солье, сьера де Моретт, который был посланником в Англии и за свою жизнь успел послужить четырем французским королям. «Если когда-нибудь существовал портрет на вечные времена, то таковым является этот», — говорится об этом образе в одном из журналов эпохи немецкого романтизма.

Еще один знаменитый портрет, который знают все — но мало кто сможет назвать авторство.

Портрет мальчика. Пинтуриккио.

Портрет мальчика создал итальянский художник Бернардино ди Бетта Биаджо, по прозванию Пинтуриккио. Это одна из самых востребованных картин в галерее.

О мастерстве в передаче психологии и эмоций в этом портрете кто только не писал, но мне очень нравится высказывание искусствоведа М. Алпатова:

Лицо мальчика выполнено так старательно, словно художник опасался упустить мельчайшую подробность его внешнего облика. Между тем за каждым штрихом и мазком стоит уверенность мастера, прошедшего хорошую школу рисунка. Уверенно поставлена голова и построено лицо, тонко очерчены лоб, нос, глаза, подбородок. Точность рисунка позволила «донести» до зрителя такую деталь, как чуть заметно выпяченные губы. Поистине это единственный в мировом искусстве портрет ребенка, в котором характерные детские «губки домиком» так хорошо показаны!

Складной алтарь. Ван Эйк.

Складной алтарь, который выполнил Ян ван Эйк, снабжен каллиграфически выполненной подписью: «Иоганес ван Эйк написал и окончил меня в году 1437 от Рождества Христова. Настолько хорошо, как я мог».

Боттичелли, сцены из жизни Святого Зиновия

Это очень необычная картина, на ней последовательно изображены четыре эпизода:

1. мальчик погибает под колесами повозки;
2. убитая горем мать приносит тело в храм;
3. благодаря молитве святого епископа Зиновия мальчик возвращается к жизни;
4. предчувствую свою кончину, епископ Зиновий благословляет священников.

Такие картины создавались во Флоренции в XV веке: на них рассказывалась история из нескольких событий. Поэтому картины были горизонтального формата, их называли «сундуковыми» или «шпалерными» — в зависимости от того, где они размещались: на передней стенке сундука, ларя или на стене на уровне глаз, чтобы можно было подробно рассмотреть кипучую жизнь и множество маленьких фигур. В этом можно легко убедиться: в левом верхнем углу подпоясанная кошка фланирует по карнизу:

Ведуты Бернардо Беллотто по прозвищу Каналетто

Дрездену повезло: в масштабных полотнах этого венецианского мастера запечатлена история строительства города. Каналетто создал двадцать пять полотен: это виды на город со стороны реки Эльбы, а также отдельные площади и улицы.

Излюбленная перспектива у художника — это вид на город с моста или противоположного берега, откуда взгляд охватывает и мост, и панораму города, и Эльбу:

И, конечно, в галерее нашлось место прославленным венецианским видам:

С масштабными полотнами Каналетто можно спутать большое полотно Иоганна Александра Тиле — это «Скачки в Цвингере 1722 года». Интересно, что к этому времени еще не все здания комплекса были построены, но художник смело перенес на полотно недостающие постройки, позаимствовав их из архитектурного проекта.

«Святое семейство», Андреа Мантенья.

Нет однозначного мнения, кто изображен рядом с Мариеей и младенцем-Иисусом: это либо родители Марии — Иоаким и Анна, либо это мать Иоанна Крестителя — Елизавета и святой Иосиф, обрученный муж Пресвятой Богородицы.

Контраст между нежными детскими лицами и лицом Марии подчеркивается строгим обликом пожилых людей. Лицо пожилого человека на картине очень напоминает классический римский портрет, возможно, именно чтобы подчеркнуть это сходство, рядом с картиной установлен бюст.

«Динарий кесаря», Тициан.

В основе сюжета картины — библейская история о том, как фарисеи задали Иисусу провокационный вопрос, чтобы потом донести на него. Когда один из евреев спросил, стоит ли платить налоги кесарю, Иисус показал на отчеканенный на монете портрет кесаря и произнес: «Отдайте кесарево кесарю, а Богу богово».

Казалось бы, что в этом примечательного?

А то, что эта картина служила дверью шкафа, в котором богатый заказчик хранил свое золото!

Сделаем перерыв — на минутку заглянем в зал гипсовых копий. Интересно наблюдать над тем, что техника борьбы за пару тысяч лет мало изменилась:

Алтарь Святой Екатерины, Лукас Кранах Старший

Вторая центральная фигура, помимо Екатерины, — палач в яркой желтой блузе и полосатых рейтузах. Пожалуй, выразительный облик этого бесстрастного и неумолимого человека первым привлекает к себе внимание, чем стоящая на коленях христианская святая в богатом бархатном платье и украшениях по средневековой моде.

Момент запечатлен драматический: по легенде, мудрую и образованную Екатерину приговорили к смертной казни через колесование из-за того, что она обратила в христианство пятьдесят языческих профессоров. Во время казни по ее молитве с небес пал огонь — и уничтожил пыточное колесо. После этого святую обезглавили.

«Вирсавия у фонтана», Рубенс

Зал исторической живописи на втором этаже галереи — это торжество фламандского подхода к живописи.

Ограничусь приличествующей случаю цитатой из Гете:

То, что художник не любил или не любит, ему не следует рисовать! Да он и не может рисовать что-либо другое! Вам рубенсовские женщины кажутся слишком мясистыми! Но я говорю вам: это были его женщины. И если бы он населил небеса и преисподнюю, землю, воздух и море нематериальными ангелами, то был бы плохим мужем, и никогда бы изображенные им тела не были бы настоящими, крепкими, именно рубенсовскими телами.

«Рембрандт и Саския в притче о блудном сыне»

Современные методы исследования объяснили, почему у женщины неестественно вывернута к спине голова и почему ее туловище расположено так далеко на заднем плане. Художник приступал к полотну, переделывал его, обрезал холст, закрашивал одни фигуры — и добавлял другую, изменяя композицию. И все же, каждый, кто сейчас увидит эту картину, невольно улыбнется тому молодому веселью, которое вызывают в здоровом мужчине вино и женщины. О последствиях — смотрим в Государственном эрмитаже.

«У сводни», Вермеер

О Вермеер, названный с легкой руки Петра Вайля «самым большим» из «малых голландцев»!

Долгое время он был в тени забвения, но как-то постепенно произошло изменение общественного сознания, а уж после кинофильма с прекрасными актерами в главных ролях автор «Девушки с жемчужной сережкой» был обречен стать культовым персонажем.

Нам посчастливилось дважды бывать в Делфте — родном городе художника, где он жил и был похоронен в старом городском соборе. На его могильной плите изображен медальон Святого Луки — символ гильдии, к которой принадлежал Вермеер. Гильдия объединяла художников, скульпторов и печатников, которым покровительствовал святой Лука — он, как считается, первым изобразил Деву Марию.

В немногочисленных дошедших до нашего времени картинах Вермеера нет места религиозной тематике — достаточно вспомнить о Реформации в Нидерландах, которая избавила церкви от живописи и обратила внимание художников на заурядные повседневные вещи, зачастую — низменные.

Вот и на картине Вермеера, представленной в дрезденской галерее Старых мастеров, запечатлен момент оплаты предстоящей любовной услуги: девушка в светлых и ярких одеждах уже раскраснелась — то ли от стыда, то ли от выпитого вина, в ее протянутую руку гуляка вкладывает монету, старая сводня предвкушает вознаграждение, а музыкант (в котором современники узнали автопортрет) как бы приглашает посмотреть на эту сцену со стороны.

Всякий видевший еще одну картину Вермеера — «Молочница» — узнает яркую желтую блузу, которая красуется на девушках. Все объясняется очень просто: художнику очень нравился ясный и сильный цвет этого предмета одежды, который принадлежал его властной теще, и поэтому несколько раз наряжал своих натурщиц в тещину блузу.

Хотя ни о каких подробностях жизни Вермеера можно и не знать: просто любоваться мягким бархатистым ворсом цветастого ковра и трещинками на поверхности фарфорового кувшина.

«Завтрак с ежевичным пирогом», Виллем Клас Хеда

О великие «малые голландцы»!

Разбросанные драгоценными жемчужинами по лучшим музейным собраниям мира голландские натюрморты сегодня выполняют ту же роль, что и в момент их создания: напоминают о скоротечности времени — но без морализаторства.

Пожалуй, мерцание солнечного луча на ножке металлической чаши и отражение окна в зеленом стеклянном бокале в голландском натюрморте, вершиной которого стали работы Хеды, — это лучшее эстетическое наслаждение, которое может предоставить мировая живопись.

«Молитва святого Бонавентуры», Сурбаран

Эту картину легко представить себе в храме где-нибудь в сердце Испании — в Толедо или Саламанке. Черное и красное, сияющий свет, исходящий от ангела, который открывает святому имя будущего Папы римского, скромный монашеский балахон и торжественные кардинальские одежды — это так в духе испанской старины. Увы, в дрезденской галерее это притягивающее внимание полотно не снабжено комментарием аудиогида, хотя его можно смело отнести к шедеврам самого высокого уровня.

«Шоколадница», Жан-Этьен Лиотар

Эта скромная пастель на пергаменте, растиражированная на упаковках шоколадных конфет, на самом деле намного волшебнее, чем может показаться на плоской репродукции. На очарование этого образа работает не только виртуозная техника, но и способ демонстрации картины: пастель размещена в затемненном помещении, искусно подсвечена и источает неземное сияние.

«Сикстинская мадонна», Рафаэль

Без комментариев.

Впечатления

Увы, в поход по музею я снова забыла взять важнейшую вещь — очки. Так что многие детали от меня ускользнули. Но и при близорукости в поле зрения попали детали, которые иначе как «курьезами нашего городка» сложно назвать.

Вот, например, животные на старинных полотнах — это прямо «остров доктора Моро» какой-то, сплошные неанатомические уродцы:

А как вам курносый змей-искуситель?

Ангелы не только отличаются разным цветом крыльев…

…но и степенью трудолюбия (на еще одной совсем не получившейся фотографии ангелочек лихо драит полы):

Пока Святой Себастьян на картине страдает согласно утвержденному канону, богатые аристократки скучают от заминки в действии:

Действительно, уже по положению руки, подпирающей капризное личико, понятно, что экзекуция длится долго и все устали ждать, когда этот гадкий христианин уже скончается и можно будет идти домой обедать.

Покидая галерею, не забываем заглянуть в сувенирный магазин: здесь довольно милые чашки (берем с «Шоколадницей» и рафаэлевыми ангелочками), разные издания на русском языке, ну и традиционные блоки для заметок.